В России раннего Нового времени большинство обвиняемых «ведьм» были мужчинами

Слово «ведьмы» заставляет многих американцев думать о женщинах, работающих в союзе с дьяволом. Но женщины не всегда были лицом колдовства.

Большая часть католической и протестантской Европы приняла идею магии как сатанинского ремесла, которым занимаются женщины, и сильные, независимые женщины держались в узде с помощью таких обвинений. В православной России, однако, обвинительницы в подавляющем большинстве случаев обвиняли мужчин в околдовывании, и у них были разные представления о том, откуда берется сила «магии». Свидетельства о вере русских в колдовство сохранились во всех видах документов с XII по XVIII век: проповеди, исторические хроники и предания, рассказы о жизни святых, законы и указы, руководства по лечению травами и книги заклинаний, судебные протоколы. Эти документы позволяют заглянуть в жизнь простых людей, которые в противном случае были бы потеряны для истории: в крестьянских домах и военных полках, в крепостных имениях и на баржах на Волге. Стенографические свидетельства в протоколах судебных заседаний показывают непростые, часто жестокие отношения между мужьями и женами, хозяевами и слугами, покровителями и клиентами.

Эта история — в центре внимания трех книг, которые я написал как исследователь средневековой и ранней современной России, — перевернула представления о том, кто такие «ведьмы». Здесь мужчины были обычными подозреваемыми, по причинам, которые подчеркивают пугающе капризные способы власти и иерархии структурировать повседневную жизнь.

Типичный судебный процесс

Трое из четырех россиян, обвиненных в колдовстве, были мужчинами. Большинство из них обвинялись в том, что действовали в одиночку или с одним-двумя сообщниками, и почти всем предъявлялись обвинения в повседневных, практических видах магии.

В то время как судебные процессы в Западной Европе были связаны с яркими видениями сатанинского колдовства — черными субботами, когда обнаженные ведьмы летали на метлах, каннибалистическими пирами и дьявольскими оргиями, русские ведьмы, как считалось, использовали магию для более непосредственных, мирских целей, таких как исцеление ран или нанесение ущерба бизнесу конкурентов. Ведьмы использовали заклинания и простые зелья, приготовленные в основном из трав и кореньев, добавляя иногда орлиное крыло, глаз, вырванный у живой курицы, или грязь из могилы. В своей магии они обращались к силам природы и красоте поэтического слова. Они использовали силу аналогии — «как это, так и то» — для активации своих заклинаний и проклятий: например, «как бревно горит и вянет в огне, так пусть горит и вянет сердце моего хозяина».

Некоторые заклинания призывали сверхъестественных существ, от Иисуса Христа и Марии до духов природы и мифических фигур из русских легенд, таких как золотая рыба или бескрылая птица. Иногда в заклинаниях призывали Сатану и «множество его маленьких сатанок» или одновременно вызывали святых и сатану.

Повседневная магия

Хотя некоторые из обвинений были явно ложными, выдвинутыми по злому умыслу, сохранившиеся записи ясно показывают, что многие из обвиняемых действительно проводили те ритуалы и заклинания, о которых заявляли их обвинители.

Практики использовали свое ремесло для исцеления больных, помощи влюбленным, поиска потерянных людей и предметов, защиты людей от оружия или стрел и охраны скота. В то же время, как показывают записи, у некоторых практиков были и более темные мотивы: проклятия, болезни, одержимость, импотенция, угасание любви или убийство.

В обществе, где не было квалифицированных медиков, народное целительство было единственным выходом для больных, кроме молитвы. Многие люди обращались как к священникам, так и к целителям, которые использовали магию; они не видели противоречия между этими двумя способами. Из-за страха, что ведьмы могут околдовать молодоженов, было принято приглашать колдунов для защиты жениха и невесты во время свадьбы и хорошо платить им водкой за их услуги. Каждый, от жены царя до самого низкого крепостного, мог в какой-то момент своей жизни обратиться к магии. Возможно, наиболее показательными являются так называемые «любовные заклинания», которые по своей природе были принудительными, призванными подчинить волю объекта заклинания воле заклинателя.

Любовные заклинания, использовавшиеся мужчинами, обычно были сексуальными заклинаниями. Сохранившиеся примеры одновременно прекрасны и ужасающи: заклинатель желает мучений своей возлюбленной всякий раз, когда она находится вдали от него:

Как огонь горит год и полгода, день и полдня, час и полчаса, так пусть и эта [женщина] горит для меня, с ее белым телом, пылким сердцем, черной печенью, бурной головой и мозгами, ясными глазами, черными бровями и сладкими губами. Пусть она страдает от страданий и горечи, как рыба без воды. Пусть эта [женщина] терпит за меня столько же горечи на день и полдня, на час и полчаса, на год и полгода, на все годы, и так пусть будет».

В меньшинстве случаев, когда женщин обвиняли в колдовстве, их «любовные заклинания» обычно были направлены на то, чтобы успокоить гнев мужей, отвести их кулаки и заставить их «быть добрыми».

Однако когда женщина пыталась перевернуть ситуацию и доминировать над своим мужем или хозяином, это грозило перевернуть патриархальный общественный порядок, и поэтому наказание было особенно суровым, включая казни.

«Заклинания для власти»

Помимо любовных приворотов, более широкая категория, называемая «привороты к власти», бросала вызов социальному порядку. Я считаю эти заклинания, направленные на завоевание любви вышестоящего социального начальства, важной причиной того, что так много мужчин было обвинено.

В то время как женщины часто сидели дома или в поместьях, мужчины всех рангов, даже крепостные, были относительно мобильны. Во время прогулок они могли столкнуться с произволом хозяина, судьи, чиновника, военного, дворянина или епископа. В любой из этих ситуаций вооружиться защитным письменным заклинанием было просто хорошим планированием.

В книге заклинаний 1763 года, например, есть следующее:

Как солнце восходит, и луна, по воле высшей, и как цари и князья, и цари, и генералы, и правители, и все люди, так и я, раб Божий, да явлюсь с красотою солнца и луны в глазах их. …Как цари и короли, и витязи, и губернаторы, и полководцы, и правители любят всякий драгоценный камень, так и меня, раба Божия, пусть любят все люди».

В жестоко иерархическом обществе, где все, кроме царя, находились под абсолютной и произвольной властью того, кто стоял выше на социальной лестнице, вера в магию давала чувство защиты — способ реализовать крошечную толику власти в мире, настроенном против подчиненных.

А поскольку вера в магию была всеобщей, то и элита, и простые люди видели ее возможности и опасности. Магия угрожала вооружить подчиненного и подорвать принятый социальный порядок. Хотя женщины участвовали в этих практиках, именно мужчины чаще сталкивались с властями, попадали под подозрение и были обнаружены с клочком бумаги с «заклинанием силы», запрятанным в шляпу или ботинок.

Идеи о колдовстве в православной России, возможно, были менее сенсационными, чем в католической и протестантской Европе, но эта практика рассматривалась как одинаково опасная для социального, религиозного и политического порядка, построенного на непререкаемой иерархии.

Валери Кивельсон — исследователь средневековой и ранней современной России, чья работа посвящена колдовству, картографии и взаимоотношениям между религией, политикой и магией.